ВОСПОМИНАНИЕ О БУТЫРСКОЙ ТЮРЬМЕ

Николаю Андреевичу
Семёнову

Были тусклы намордники камеры мертвой,
Полудённые светы — неверны и плохи.
Ты, знакомясь, с улыбкой представился: — “Жертва.
Тихий кролик великой эпохи...”
Что-то слишком великой... Всё в будущем рея,
Ни хитрить, ни таить, ни делить не умея, —
Дней тех юных, ну, что б вам с женой приоставить?
Пятилеткам на бедность снесли переплавить.
А потом — в ополчение доброю волей,
Мешковатость, пенсне кабинетный защем...
— Почему не стрелялся?! Оружия, что ли,
Вам не дали?! А — палка зачем?
...Знаю, знаю я поле ржаное,
Когда в “юнкерсах”, в “хеншелях” небо черно,
Нет снарядов, орудье не бьёт ни одно...
Трое суток метался — и в подлой измене
Не убив себя! — сдался, и вот виноват...
Эх! я всех их! я всех бы сейчас — на колени!
Пред тобою, русский солдат!!
Что-то там, по воронкам, их мало лежало!
Кто лежал — тот срывал комиссарские шпалы,
Хоронил средь зелёной травы...
Рвали когти в Москву господа генералы,
Деранула за Волгу Москва из Москвы...

Завтра — праздник... Уж флаги за зоною алы,
Уж белеет, крепчает зима.
Где теперь ты? Таскаешь ли шпалы
На дороге Тайшет-Колыма?
Под Норильском волочишь цынготное горе?
В ледовитой ли тьме Воркуты?
Или сосны кряжуешь на вьюжной Печоре?
Или уголь долбишь в подземельях Инты?
Помнишь — воздух, застойный, как в яме,
Своды серые старой добротной тюрьмы,
Где июльскими тёмными долгими днями
О великом и малом печалились мы?
Кто там не был! какие огни не сходились!
Монархист ли, марксист ли, — но только б не раб.
И сшибались до пены, до ярости бились,
Хлебной крошкой, табачною пылью делились,
Обнимались на смерть, уходя на этап.
Невесомая мысль! — для стихов и для лекций
Вечерами сдвигались, под лампами дым, —
Атом. Гоголь. Барокко. Наследственность. Рим. —
И учёные сыпали блёстки коллекций
Неучёным, но тёртым друзьям молодым.
Хмуро слушали, как на духу.
Зёрна брали, с усмешкой отвеяв труху:
Отхватили нужды эти русские парни —
И в навозную бочку впрягались попарно,
И сбирали картофельную шелуху.
Умудрила их жизнь! От Норвегий до Ливий
Исходили Европы красу и тщету,
Повидали, где мягче, сытей и счастливей,
И вернулись в родимую нищету.
Тут их ждали. Тут выдержать буйные дрожжи
Запахнулась вкруг них крепостная стена...
Неприютная Русь! Что ты знаешь? Быть может,
Этой самой закланною молодёжью
Ты и будешь когда-нибудь спасена?..

1946